Возвращение председателя Мао
После ташкентского саммита ШОС и последовавшего за ним визита президента Путина в Пекин западная, и, в особенности, японская, заговорили об охлаждении отношений России и Китая. Две великие державы не договорились ни о вступлении Ирана в ШОС (Поднебесная высказалась против), ни о создании банка развития ШОС (тут против выступила РФ). Японцы, находящиеся в состоянии конфликта с Китаем из-за островов Сэнкаку (Дяоюйдао), а также из-за нежелания Страны восходящего солнца извиняться за военные преступления 1931-35-ого годов, очень хотят, чтобы Россия рассорилась с поднебесной. Однако ж РФ, в том числе устами самого президента, утверждает, что ось "Москва-Пекин" крепнет день ото дня.
Скорее всего, японцы преувеличивают трудности в отношениях Москвы и Пекина, а Россия, напротив, их преуменьшает. Во всяком случае уже после возвращения президента Владимира Путина из китайско столицы в КНР состоялась презентация первого местного тяжёлого военно-транспортного самолёта Y-20 – с российскими двигателями. А это значит, что, невзирая на бурный технический прогресс, технологическая зависимость Китая от России пока никуда не делась. Как никуда не исчезла и потребность в российском сырье, а получать его можно только при хороших отношениях.
Однако симптомы охлаждения всё же имеются. Переговоры о поставках энергоносителей китайцы ведут очень жёстко, из экономик Казахстана и Центральной Азии они Россию постепенно выдавливают, с инвестпроектами в нашей стране всё больше осторожничают…
Но главная проблема для России в том, что Китай очень изменился, причём фундаментально, и неизвестно, оценили ли в Кремле эти изменения. В Поднебесной всю его историю боролись две тенденции, которые условно можно назвать "имперской" и националистической. Первая предполагала достаточно доброжелательное отношение к другим странам, народам и культурам (при том, что сам Китай для китайцев всегда был единственной по-настоящему великой и культурной державой). При династии Тан (VI-X века) местные поэты слагали стихи о красоте юрты – совсем некитайского жилища, а художники творили, ориентируясь на персидские и арабские образцы. При династии Цин в стране было целых три государственных языка – китайский (ханьский), маньчжурский и монгольский.
"Имперские" периоды истории Китая чередовались с периодами националистическими, при которых культивировалась ненависть и презрение к иностранцам и инородцам. Ярчайшим представителем второго направления был Мао Цзэдун. С 1839-ого года (первая Опиумная война) на протяжении более, чем столетия, граждане испытывали унижения со стороны европейских держав, России, США и Японии, и революции – от Тайпинского восстания 1842-ого года до провозглашения Китайской Народной Республики в 1949-ом - были реакцией китайцев на вмешательство иностранцев в дела страны. И победа коммунистов Мао в 1949-ом году стала триумфом крайних националистов (коммунизм для них был всего лишь способом получения советской помощи). Заложив с помощью СССР основы современной экономики, Мао сделал то, что требовали националисты – превратил Китай в независимую державу, с которой были вынуждены считаться все страны мира.
Однако после его смерти к власти пришли прагматики во главе с Дэн Сяопином – началось 40-летнее правление "имперцев", более терпимых к некитайскому миру. С одной стороны, это было прагматичной политикой, потому что необходимо было получать из-за рубежа новейшие технологии, а бунты национальных меньшинств армия устала подавлять. С другой стороны, крайний национализм был кровавым, а нравственно и эстетически – очень грубым, рассчитанным на плебс. А это нравилось не всем образованным китайцам – они большие эстеты.
40 лет – а это были годы стремительного развития – Мао считался и национальным кумиром, и великим злодеем одновременно: официальная идеология утверждала, что у него было 70% успехов и 30% ошибок. В СМИ можно было открыто обвинять его в преступлениях и зверствах. Во внешней политике господствовало указание Дэн Сяопина "Не высовываться": Китай восстановил нормальные отношения и с Западом, и с СССР, прекратил помощь повстанцам-коммунистам в Мьянме, Таиланде, Малайзии и др. Национальные меньшинства вздохнули свободнее: их культура начала финансироваться, автономия – расширяться.
А после 2012-ого года всё закончилось: Мао - вновь Великий Кормчий, ему поклоняются, как Богу, а за любое нехорошее слово в его адрес можно в лучшем случае вылететь с работы или из вуза (с непременным публичным покаянием – как в годы "Культурной революции"). Наступила другая эпоха.
Началось всё в 2009-ом году, и с виду довольно безобидно: пятеро авторов опубликовали книгу "Китай недоволен", имевшую оглушительный успех и ставшую манифестом местных националистов. Её суть проста: Поднебесная доказала, что более эффективно развивает экономику, чем все прочие страны мира, а значит, "Китай с его традиционным стремлением к гармонии и эффективности может руководить миром во благо всем остальным народам" (А.Виноградов "Китай недоволен", odnako.org).
Понятное дело, книга вышла по решению влиятельнейшей националистической группировки в верхушке КПК (это т.н. "принцы" - высокопоставленные дети высокопоставленных родителей, считающие, что им сам Бог заповедовал править Китаем). Атака была успешной: в 2012-ом году "принц" Си Цзиньпин стал главой Поднебесной. И цвет времени в Китае сменился.
Что это значит для России? В краткосрочной перспективе – ничего страшного (Китаю ещё нужны ЗРК С-400 и истребители Су-35, наши ресурсы и рынки сбыта). Но не надо говорить о дружбе и союзе с Китаем – попадём в неловкое положение, поскольку это не из лексикона нынешнего руководства. И нужно ждать того момента, когда Китай решит, что Россия ему больше не нужна. Как посчитал в конце 1950-х сам Мао Цзэдун, и, начав скандал по поводу развенчания культа личности Сталина (которого глубоко презирал) и нежелания СССР вести ядерную "революционную" войну с НАТО (которой совершенно не хотел), порвал отношения со страной, которая считала себя "старшим братом" Китая.
Вот к этому моменту надо готовиться. Потому, что Мао, кроме всего прочего, говорил, что русские отобрали исконные китайские земли восточнее Байкала…
Журналист, историк Евгений Трифонов
